Некрасов кому на руси жить хорошо создание. Н.А

История создания «Кому на Руси жить хорошо» начинается в конце 1850-х гг., когда Некрасову приходит в голову замысел масштабного произведения-эпопеи, суммирующего весь его творческий и жизненный опыт поэта-революционера. Автор долгое время собирает материал на основе как своего личного опыта общения с народом, так и литературного наследия своих предшественников. До Некрасова к жизни простого народа в своих произведениях обращались многие авторы, в частности И.С. Тургенев, чьи «Записки охотника» стали одним из источников образов и идей для Некрасова. Чёткая идея и фабула сложились у него в 1862 г., после отмены крепостного права и земельной реформы. В 1863 г. Некрасов принимается за работу.

Автор желал создать эпическую «народную» поэму с развёрнутой картиной жизни различных слоёв российского общества. Важным для него представлялось также и то, чтобы его произведение было доступно для простого народа, к которому он обращался в первую очередь. Этим обусловлена композиция поэмы, задумывавшаяся автором как циклическая, размер, приближенный к ритмике народных сказаний, своеобразный язык, изобилующий поговорками, присказками, «простонародными» и диалектными словами.

Творческая история «Кому на Руси жить хорошо» насчитывает почти четырнадцать лет интенсивной работы автора, сбора материалов, проработки образов, корректировок изначальной фабулы. По замыслу автора, герои, встретившись неподалёку от своих деревень, должны были совершить долгое путешествие через всю губернию, а в конце дойти до Петербурга. Будучи в пути, они беседуют с попом, помещиком, крестьянкой. В Петербурге путешественников должна была ждать встреча с чиновником, купцом, министром и самим царём.

По мере написания отдельный частей поэмы Некрасов публиковал их в журнале «Отечественные записки». В 1866 г. в печати появился «Пролог», первая часть увидела свет в 1868 г., затем в 1872 и 1873 гг. были напечатаны части «Последыш» и «Крестьянка». Часть под названием «Пир на весь мир» при жизни автора так и не появилась в печати. Лишь спустя три года после смерти Некрасова Салтыков-Щедрин смог напечатать этот фрагмент с большими цензурными купюрами.

Некрасов не оставил никаких указаний относительно порядка следования частей поэмы, поэтому принято публиковать её в таком порядке, в каком она появлялась на страницах «Отечественных записок» – «Пролог» и первая часть, «Последыш», «Крестьянка», «Пир на весь мир». Эта последовательность является наиболее адекватной с точки зрения композиции.

Тяжёлая болезнь Некрасова заставила его отказаться от первоначального замысла поэмы, согласно которому она должна была состоять из семи-восьми частей и включать в себя помимо картин деревенского быта сцены петербургской жизни. Также планировалось, что структура поэмы будет опираться на смену времён года и сельскохозяйственных сезонов: путешественники отправлялись в путь ранней весной, проводили в дороге всё лето и осень, достигали столицы зимой и весной снова возвращались в родные места. Но история написания «Кому на Руси жить хорошо» была прервана в 1877 г. со смертью писателя.

Предчувствуя приближение гибели, Некрасов говорит: «Одно, о чем сожалею глубоко, это – что не кончил свою поэму “Кому на Руси жить хорошо”». Понимая, что болезнь не оставляет ему достаточно времени на завершение задуманного, он вынужден изменить свой изначальный замысел; он быстро сводит повествование к открытому финалу, в котором, однако, всё же демонстрирует одного из самых ярких и значимых своих героев – разночинца Гришу Добросклонова, мечтающего о благе и счастье всего народа. Именно он по идее автора должен был стать тем самым счастливцем, которого ищут странники. Но, не имея времени на подробное раскрытие его образа и истории, Некрасов ограничился намёком на то, как должна была бы закончиться эта масштабная эпопея.

Тест по произведению

Год написания:

1877

Время прочтения:

Описание произведения:

Широко известную поэму Кому на Руси жить хорошо написал в 1877 году русский писатель Николай Некрасов . На ее создание ушло много лет - Некрасов трудился над поэмой с 1863-1877 год. Интересно, что некоторые идеи и мысли возникали у Некрасова еще в 50-х годах. Он думал запечатлеть в поэме Кому на Руси жить хорошо максимально все, что знал о народе и слышал из уст людей.

Ниже читайте краткое содержание поэмы Кому на Руси жить хорошо.

Однажды на столбовой дороге сходятся семь мужиков - недавних крепостных, а ныне временнообязанных «из смежных деревень - Заплатова, Дырявина, Разутова, Знобишина, Горелова, Неелова, Неурожайка тож». Вместо того чтобы идти своей дорогой, мужики затевают спор о том, кому на Руси живётся весело и вольготно. Каждый из них по-своему судит о том, кто главный счастливец на Руси: помещик, чиновник, поп, купец, вельможный боярин, министр государев или царь.

За спором они не замечают, что дали крюк в тридцать вёрст. Увидев, что домой возвращаться поздно, мужики разводят костёр и за водкой продолжают спор - который, разумеется, мало-помалу перерастает в драку. Но и драка не помогает разрешить волнующий мужиков вопрос.

Решение находится неожиданно: один из мужиков, Пахом, ловит птенца пеночки, и ради того, чтобы освободить птенчика, пеночка рассказывает мужикам, где можно найти скатерть самобраную. Теперь мужики обеспечены хлебушком, водкой, огурчиками, кваском, чаем - словом, всем, что необходимо им для дальнего путешествия. Да к тому же скатерть самобраная будет чинить и стирать их одежду! Получив все эти блага, мужики дают зарок дознаться, «кому живётся весело, вольготно на Руси».

Первым возможным «счастливцем», встретившимся им по дороге, оказывается поп. (Не у встречных же солдатиков и нищих было спрашивать о счастье!) Но ответ попа на вопрос о том, сладка ли его жизнь, разочаровывает мужиков. Они соглашаются с попом в том, что счастье - в покое, богатстве и чести. Но ни одним из этих благ поп не обладает. В сенокос, в жнитво, в глухую осеннюю ночь, в лютый мороз он должен идти туда, где есть болящие, умирающие и рождающиеся. И всякий раз душа у него болит при виде надгробных рыданий и сиротской печали - так, что рука не поднимается взять медные пятаки - жалкое воздаяние за требу. Помещики же, которые прежде жили в родовых усадьбах и здесь венчались, крестили детушек, отпевали покойников, - теперь рассеяны не только по Руси, но и по дальней чужеземщине; на их воздаяние надеяться не приходится. Ну а о том, каков попу почёт, мужики знают и сами: им неловко становится, когда поп пеняет за непристойные песни и оскорбления в адрес священников.

Поняв, что русский поп не относится к числу счастливцев, мужики отправляются на праздничную ярмарку в торговое село Кузьминское, чтобы там расспросить народ о счастье. В богатом и грязном селе есть две церкви, наглухо заколоченный дом с надписью «училище», фельдшерская изба, грязная гостиница. Но больше всего в селе питейных заведений, в каждом из которых едва успевают управляться с жаждущими. Старик Вавила не может купить внучке козловые башмачки, потому что пропился до грошика. Хорошо, что Павлуша Веретенников, любитель русских песен, которого все почему-то зовут «барином», покупает для него заветный гостинец.

Мужики-странники смотрят балаганного Петрушку, наблюдают, как офени набирают книжный товар - но отнюдь не Белинского и Гоголя, а портреты никому не ведомых толстых генералов и произведения о «милорде глупом». Видят они и то, как заканчивается бойкий торговый день: повальным пьянством, драками по дороге домой. Впрочем, мужики возмущаются попыткой Павлуши Веретенникова мерить крестьянина на мерочку господскую. По их мнению, трезвому человеку на Руси жить невозможно: он не выдержит ни непосильного труда, ни мужицкой беды; без выпивки из гневной крестьянской души пролился бы кровавый дождь. Эти слова подтверждает Яким Нагой из деревни Босово - один из тех, кто «до смерти работает, до полусмерти пьёт». Яким считает, что только свиньи ходят по земле и век не видят неба. Сам он во время пожара спасал не накопленные за всю жизнь деньги, а бесполезные и любимые картиночки, висевшие в избе; он уверен, что с прекращением пьянства на Русь придёт великая печаль.

Мужики-странники не теряют надежды найти людей, которым на Руси хорошо живётся. Но даже за обещание даром поить счастливцев им не удаётся обнаружить таковых. Ради дармовой выпивки счастливцами готовы себя объявить и надорвавшийся работник, и разбитый параличом бывший дворовый, сорок лет лизавший у барина тарелки с лучшим французским трюфелем, и даже оборванные нищие.

Наконец кто-то рассказывает им историю Ермила Гирина, бурмистра в вотчине князя Юрлова, заслужившего всеобщее уважение своей справедливостью и честностью. Когда Гирину понадобились деньги для того, чтобы выкупить мельницу, мужики одолжили их ему, не потребовав даже расписки. Но и Ермил теперь несчастлив: после крестьянского бунта он сидит в остроге.

О несчастье, постигшем дворян после крестьянской реформы, рассказывает мужикам-странникам румяненький шестидесятилетний помещик Гаврила Оболт-Оболдуев. Он вспоминает, как в прежние времена все веселило барина: деревни, леса, нивы, крепостные актёры, музыканты, охотники, безраздельно ему принадлежавшие. Оболт-Оболдуев с умилением рассказывает о том, как по двунадесятым праздникам приглашал своих крепостных молиться в барский дом - несмотря на то что после этого приходилось со всей вотчины сгонять баб, чтобы отмыть полы.

И хотя мужики по себе знают, что жизнь в крепостные времена далека была от нарисованной Оболдуевым идиллии, они все же понимают: великая цепь крепостного права, порвавшись, ударила одновременно и по барину, который разом лишился привычного образа жизни, и по мужику.

Отчаявшись найти счастливого среди мужиков, странники решают расспросить баб. Окрестные крестьяне вспоминают, что в селе Клину живёт Матрена Тимофеевна Корчагина, которую все считают счастливицей. Но сама Матрена думает иначе. В подтверждение она рассказывает странникам историю своей жизни.

До замужества Матрена жила в непьющей и зажиточной крестьянской семье. Замуж она вышла за печника из чужой деревни Филиппа Корчагина. Но единственно счастливой была для неё та ночь, когда жених уговаривал Матрену выйти за него; потом началась обычная беспросветная жизнь деревенской женщины. Правда, муж любил её и бил всего один раз, но вскоре он отправился на работу в Питер, и Матрена была вынуждена терпеть обиды в семье свёкра. Единственным, кто жалел Матрену, был дедушка Савелий, в семье доживавший свой век после каторги, куда он попал за убийство ненавистного немца-управляющего. Савелий рассказывал Матрене, что такое русское богатырство: мужика невозможно победить, потому что он «и гнётся, да не ломится».

Рождение первенца Демушки скрасило жизнь Матрены. Но вскоре свекровь запретила ей брать ребёнка в поле, а старый дедушка Савелий не уследил за младенцем и скормил его свиньям. На глазах у Матрены приехавшие из города судейские производили вскрытие её ребёнка. Матрена не могла забыть своего первенца, хотя после у неё родилось пять сыновей. Один из них, пастушок Федот, однажды позволил волчице унести овцу. Матрена приняла на себя наказание, назначенное сыну. Потом, будучи беременной сыном Лиодором, она вынуждена была отправиться в город искать справедливости: её мужа в обход законов забрали в солдаты. Матрене помогла тогда губернаторша Елена Александровна, за которую молится теперь вся семья.

По всем крестьянским меркам жизнь Матрены Корчагиной можно считать счастливой. Но о невидимой душевной грозе, которая прошла по этой женщине, рассказать невозможно - так же, как и о неотплаченных смертных обидах, и о крови первенца. Матрена Тимофеевна убеждена, что русская крестьянка вообще не может быть счастлива, потому что ключи от её счастья и вольной волюшки потеряны у самого Бога.

В разгар сенокоса странники приходят на Волгу. Здесь они становятся свидетелями странной сцены. На трёх лодочках к берегу подплывает барское семейство. Косцы, только что присевшие отдохнуть, тут же вскакивают, чтобы показать старому барину своё усердие. Оказывается, крестьяне села Вахлачина помогают наследникам скрывать от выжившего из ума помещика Утятина отмену крепостного права. Родственники Последыша-Утятина за это обещают мужикам пойменные луга. Но после долгожданной смерти Последыша наследники забывают свои обещания, и весь крестьянский спектакль оказывается напрасным.

Здесь, у села Вахлачина, странники слушают крестьянские песни - барщинную, голодную, солдатскую, солёную - и истории о крепостном времени. Одна из таких историй - про холопа примерного Якова верного. Единственной радостью Якова было ублажение своего барина, мелкого помещика Поливанова. Самодур Поливанов в благодарность бил Якова в зубы каблуком, чем вызывал в лакейской душе ещё большую любовь. К старости у Поливанова отнялись ноги, и Яков стал ходить за ним, как за ребёнком. Но когда племянник Якова, Гриша, задумал жениться на крепостной красавице Арише, Поливанов из ревности отдал парня в рекруты. Яков было запил, но вскоре вернулся к барину. И все-таки он сумел отомстить Поливанову - единственно доступным ему, лакейским способом. Завезя барина в лес, Яков повесился прямо над ним на сосне. Поливанов провёл ночь под трупом своего верного холопа, стонами ужаса отгоняя птиц и волков.

Ещё одну историю - о двух великих грешниках - рассказывает мужикам божий странник Иона Ляпушкин. Господь пробудил совесть у атамана разбойников Кудеяра. Разбойник долго замаливал грехи, но все они были ему отпущены только после того, как он в приливе гнева убил жестокого пана Глуховского.

Мужики-странники слушают и историю ещё одного грешника - Глеба-старосты, за деньги скрывшего последнюю волю покойного адмирала-вдовца, который решил освободить своих крестьян.

Но не одни мужики-странники думают о народном счастье. На Вахлачине живёт сын дьячка, семинарист Гриша Добросклонов. В его сердце любовь к покойной матери слилась с любовью ко всей Вахлачине. Уже пятнадцати лет Гриша твёрдо знал, кому готов отдать жизнь, за кого готов умереть. Он думает обо всей загадочной Руси, как об убогой, обильной, могучей и бессильной матушке, и ждёт, что в ней ещё скажется та несокрушимая сила, которую он чувствует в собственной душе. Такие сильные души, как у Гриши Добросклонова, сам ангел милосердия зовёт на честный путь. Судьба готовит Грише «путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку и Сибирь».

Если бы мужики-странники знали, что происходит в душе Гриши Добросклонова, - они наверняка поняли бы, что уже могут вернуться под родной кров, потому что цель их путешествия достигнута.

Тест по произведению

Как утверждают исследователи, «установить точную дату начала работы над поэмой невозможно, но ясно, что отправной точкой для возникновения ее замысла послужил 1861 год». В ней Некрасов , по его собственным словам, «задумал изложить в связном рассказе все, что он знает о народе, все, что ему привелось услыхать из уст его». «Это будет эпопея современной крестьянской жизни», - говорил поэт.

К 1865 г. была в основном закончена первая часть произведения. Тем же, 1865 годом, исследователи датируют возникновение замысла «Последыша» и «Крестьянки». «Последыш» был завершен в 1872 г., «Крестьянка» - в 1873. Тогда же, в 1873-1874 гг., был задуман «Пир на весь мир», над которым поэт работал в 1876-1877 годах. Поэма осталась незавершенной. Умирающий Некрасов с горечью говорил одному своему современнику о том, что его поэма - «это такая вещь, которая только в целом может иметь свое значение». «Начиная, - признавался автор, - я не видел ясно, где ей конец, но теперь у меня все сложилось, и я чувствую, что поэма все выигрывала бы и выигрывала».

Незавершенность поэмы и продолжительность работы над ней, сказавшаяся и на эволюции авторской мысли, авторской задачи, делают крайне сложным решение проблемы замысла, не случайно ставшей одной из дискуссионных для некрасоведов.

В «Прологе» намечена четкая сюжетная линия - случайно встретившиеся семеро временнообязанных крестьян заспорили, «кому живется весело, вольготно на Руси»: помещику, чиновнику, попу, «купчине толстопузому», «вельможному боярину, министру государеву» или царю. Не решив спора, они «друг дружке обещалися» «в домишки не ворочаться», «не видеться ни с женами, ни с малыми ребятами», «покуда не доведают, / Как ни на есть - доподлинно, / Кому живется счастливо, / Вольготно на Руси».

Как истолковать эту сюжетную линию? Хотел ли Некрасов показать в поэме, что только «верхи» счастливы, или он задумал создать картину всеобщего тягостного, тяжелого существования на Руси? Ведь уже первые встреченные мужиками возможные «кандидаты» в счастливцы - поп и помещик нарисовали весьма печальные картины жизни всего поповского и помещичьего сословия. А помещик даже сам вопрос: счастлив ли он, воспринимает как шутку и шутя же, «как лекарь, руку каждому / Пощупал, в лица глянул им, / Схватился за бока / И покатился со смеху...» Вопрос о помещичьем счастье ему кажется нелепым. При этом, каждый из рассказчиков, - и поп и помещик, жалуясь на свою долю, открывает читателю возможность увидеть причины их несчастий. Все они носят не личный характер, а связаны с жизнью страны, с нищетой крестьянства и разорением после реформы 1861 г. помещиков.

В черновых набросках Некрасова осталась глава «Смертушка», где рассказывалось о бедственном положении в России во время эпидемии сибирской язвы. В этой главе мужики выслушивают рассказ о несчастьях чиновника. После этой главы Некрасов, по его признанию, «поканчивает с тем мужиком, который утверждал, что счастлив чиновник». Но и в этой главе, как можно судить по оставшимся записям, рассказ о нравственных страданиях чиновника, вынужденного отнимать у крестьян последние крохи, открывает новые стороны единой картины общероссийской жизни, тягот и страданий народа.

В намеченном автором плане продолжения поэмы - приход мужиков в «Питер» и встреча с «министром государевым» и царем, которые, возможно, также должны были рассказать о своих делах и бедах. В финале же поэмы Некрасов, по воспоминаниям близким ему людей, хотел довершить рассказ о несчастиях России общим пессимистическим выводом: хорошо на Руси жить только пьяному. Передавая со слов Некрасова его замысел, Глеб Успенский писал: «Не найдя на Руси счастливого, странствующие мужики возвращаются к своим семи деревням: Горелову, Неелову и т.д. Деревни эти смежны, то есть стоят близко друг от друга, и от каждой идет тропинка к кабаку. Вот у этого-то кабака встречают они спившегося с круга человека, «подпоясанного лычком», и с ним, за чарочкой, узнают, кому жить хорошо».

И если бы поэма развивалась только по этой намеченной схеме: последовательно рассказывая о встречах странников с представителями всех сословий, о бедах и печалях - попов и помещиков, чиновников и крестьян, - то замысел автора можно было бы понять как стремление показать иллюзорность благополучия на Руси всех сословий - от крестьянства до дворянства.

Но Некрасов уже в первой части отступает от главной сюжетной линии: после встречи с попом мужики отправляются на «сельскую ярмонку» расспрашивать «мужиков и баб», искать среди них счастливых. Глава из части второй - «Последыш» - не связана с намеченной в «Прологе» сюжетной линией. Она представляет один из эпизодов на пути мужиков: рассказ о «дурацкой комедии», которые играли мужики-вахлаки. После «Последыша» Некрасов пишет главу «Крестьянка», посвященную судьбам двух крестьян - Матрены Тимофеевны и Савелия Корчагина. Но и здесь Некрасов предельно усложняет задачу: за историями двух крестьян встает обобщенная, широкая картина жизни всего русского крестьянства. Практически все стороны этой жизни затронуты Некрасовым: воспитание детей, проблема брака, внутрисемейных отношений, проблема «набора», отношения крестьян с властями (от самых мелких властителей их судеб - бурмистров и управляющих - до помещиков и губернаторов).

В последние годы жизни Некрасов, казалось бы, явно отступая от намеченной схемы, работает над главой «Пир на весь мир», центральная тема которой - трагическое прошлое русского народа, поиск причин народной трагедии и размышление о будущей судьбе народа.

Нельзя не заметить, что и некоторые другие намеченные в Прологе сюжетные линии не получают развития. Так, можно предположить, что поиски счастливого должны были проходить на фоне народного бедствия: в Прологе и первой части поэмы лейтмотивом проходит мысль о надвигающемся голоде. Голод пророчит и описание зимы и весны, его предвещает встреченный мужиками поп, «злющая старообрядка». Как страшное пророчество, звучат, например, слова попа:

Молитесь, православные!
Грозит беда великая
И в нынешнем году:
Зима стояла лютая,
Весна стоит дождливая,
Давно бы сеять надобно,
А на полях - вода!

Но эти пророчества исчезают в дальнейших частях поэмы. В созданных Некрасовым главах из второй и третьей части, напротив, подчеркивается богатство выращиваемого урожая, красота полей ржи и пшеницы, крестьянская радость при виде будущего урожая.

Не находит развития и другая намеченная линия - пророчество-предупреждение птицы пеночки, подарившей мужикам скатерть-самобранку, о том, чтобы они не просили у скатерти больше того, что им полагается, - иначе «быть беде». Согласно традициям народной сказки, по которым и строится Пролог, это предупреждение должно было исполниться. Но оно не исполняется, более того, в «Пире на весь мир», написанном Некрасовым в 1876-1877 гг., исчезает и сама скатерть-самобранка.

В свое время В.Е. Евгеньев-Максимов высказал точку зрения, принятую многими исследователями поэмы: о том, что замысел ее менялся. «Под влиянием того, что происходило в стране, - предположил В.Е. Евгеньев-Максимов, - поэт решительно отодвигает на второй план вопрос о счастье «купчины толстопузого», «чиновника», «вельможного боярина - министра государева», наконец, «царя» и всецело посвятил свою поэму вопросу о том, каково жилось народу и какие пути ведут к народному счастью». О том же пишет и Б.Я. Бухштаб: «Тема отсутствия счастья в народной жизни уже в первой части поэмы превалирует над темой господских огорчений, а в дальнейших частях и совсем вытесняет ее. <...> На каком-то этапе работы над поэмой замысел опросить хозяев жизни, счастливы ли они, совсем отпал или был отодвинут». Представление о том, что замысел в ходе работы над поэмой менялся, разделяет и В.В. Прокшин. По его мнению, первоначальный замысел был вытеснен новой идеей - показать эволюцию странников: «путешествие быстро умудряет мужиков. Их новые мысли и намерения выявляются в новой сюжетной линии поисков истинного народного счастья. Эта вторая линия не просто дополняет, а решительно вытесняет первую».

Иную точку зрения высказал К.И. Чуковский. Он утверждал, что «подлинный замысел» поэмы изначально заключался в стремлении автора показать, «как глубоко несчастен народ, «облагодетельствованный» пресловутой реформой», «и только для маскировки этого тайного замысла поэтом была выдвинута проблема благополучия купцов, помещиков, священников и царских сановников, которая в действительности не имела отношение к сюжету». Справедливо возражая К. Чуковскому, Б.Я. Бухштаб указывает на уязвимость этого суждения: тема народных страданий - центральная тема некрасовских произведений, и чтобы обратиться к ней, не было необходимости в сюжете-маскировке.

Однако ряд исследователей, с определенным уточнением, разделяет позицию К.И. Чуковского, например, Л.А. Евстигнеева. Она иначе определяет сокровенный замысел Некрасова, видя его в стремлении поэта показать, что счастье народа - в его собственных руках. Иначе говоря, смысл поэмы - в призыве к крестьянской революции. Сравнивая различные редакции поэмы, Л.А. Евстигнеева отмечает, что сказочные образы появились не сразу, а только во второй редакции поэмы. Одна из главных их функций, по мнению исследователя, в том, чтобы «замаскировать революционный смысл поэмы». Но в то же время они призваны не только быть средством эзоповского повествования. «Найденная Некрасовым особая форма народнопоэтического сказа органически включала в себя элементы фольклора: сказки, песни, былины, притчи и т.д. Та же птица-пеночка, что дарит мужикам волшебную скатерть-самобранку, отвечает на их вопрос о счастье и довольстве: «Найти - найдете сами вы». Так, уже в «Прологе» рождается центральная мысль Некрасова о том, что счастье народа в его собственных руках», - полагает Л.А. Евстигнеева.

Доказательство своей точки зрения исследователь усматривает уже в том, что уже в первой части Некрасов отступает от намеченной в Прологе сюжетной схемы: правдоискатели, вопреки собственным планам, начинают искать счастливцев среди крестьян. Это свидетельствует, по мнению Л.А. Евстигнеевой, о том, что «действие поэмы развивается не по сюжетной схеме, а в соответствии с развитием сокровенного замысла Некрасова». На основе изучения как окончательного текста, так и черновых набросков, исследователь приходит к выводу: «<...> Распространенное мнение о коренном изменении замысла поэмы не подтверждается анализом рукописей. Происходило воплощение замысла, его реализация и попутно усложнение, но не эволюция как таковая. Архитектоника поэмы отразила этот процесс. Своеобразие композиционной структуры «Кому на Руси жить хорошо» заключается в том, что в ее основе лежит не развитие сюжета, а реализация грандиозной идеи Некрасова - о неизбежности народной революции, - родившейся в момент наивысшего подъема освободительной борьбы 60-х гг.».

Близкую точку зрения высказывает и М.В. Теплинский. Он считает, что «замысел Некрасова с самого начала не был идентичен крестьянским представлениям о направлении поисков предполагаемого счастливца. Поэма строилась так, чтобы не только показать ложность крестьянских иллюзий, но и привести странников (а вместе с ними и читателей) к восприятию революционно-демократической идеи о необходимости борьбы за народное счастье. Некрасову нужно было доказать, что сама русская действительность заставляет странников изменить свою первоначальную точку зрения». Таким образом, по мнению исследователя, замысел заключается в том, чтобы показать пути к народному счастью.

Подводя итоги размышлениям исследователей, следует сказать, что некрасовский замысел невозможно свести к одной идее, к одной мысли. Создавая «эпопею крестьянской жизни», поэт стремился охватить в своей поэме все стороны народной жизни, все проблемы, которое отчетливо обнаружила проведенная реформа: и нищету крестьян, и нравственные последствия «векового недуга» - рабства, которое сформировало «привычки», определенные представления, нормы поведения и отношения к жизни. По справедливому наблюдению Ф.М. Достоевского, судьба народа определяется национальным характером. Эта идея оказывается весьма близкой и автору поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Путешествие по Руси становится и путешествием в глубь русской души, раскрывает русскую душу и объясняет, в конечном счете, перипетии русской истории.

Но не менее важным представляется и другой смысл того путешествия, которое предпринимают герои по воле автора. Сюжет путешествия, известный еще в древнерусской литературе, имел особенное значение: движение героев древнерусских житийных произведений в географическом пространстве становилось «перемещением по вертикальной шкале религиозно-нравственных ценностей», а «география выступала как разновидность знания». Исследователи отметили «особое отношение к путешественнику и путешествию» у древнерусских книжников: «длительное путешествие увеличивает святость человека». Это восприятие странствия как нравственного искания, нравственного совершенствования человека в полной мере свойственно и Некрасову. Путешествие его странников символизирует ищущую правды Русь, Русь, «проснувшуюся» и «исполненную сил» найти ответ на вопрос о причинах своего несчастья, о «тайне» «довольства народного».

В каком году – рассчитывай,

В какой земле – угадывай,

На столбовой дороженьке

Сошлись семь мужиков:

Семь временнообязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень:

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова -

Неурожайка тож,

Сошлися – и заспорили:

Кому живется весело,

Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

Лука сказал: попу.

Купчине толстопузому! -

Сказали братья Губины,

Иван и Митродор.

Старик Пахом потужился

И молвил, в землю глядючи:

Вельможному боярину,

Министру государеву.

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь -

Колом ее оттудова

Не выбьешь: упираются,

Всяк на своем стоит!

Такой ли спор затеяли,

Что думают прохожие -

Знать, клад нашли ребятушки

И делят меж собой…

По делу всяк по своему

До полдня вышел из дому:

Тот путь держал до кузницы,

Тот шел в село Иваньково

Позвать отца Прокофия

Ребенка окрестить.

Пахом соты медовые

Нес на базар в Великое,

А два братана Губины

Так просто с недоуздочком

Ловить коня упрямого

В свое же стадо шли.

Давно пора бы каждому

Вернуть своей дорогою -

Они рядком идут!

Идут, как будто гонятся

За ними волки серые,

Что дале – то скорей.

Идут – перекоряются!

Кричат – не образумятся!

А времечко не ждет.

За спором не заметили,

Как село солнце красное,

Как вечер наступил.

Наверно б ночку целую

Так шли – куда не ведая,

Когда б им баба встречная,

Корявая Дурандиха,

Не крикнула: «Почтенные!

Куда вы на ночь глядючи

Надумали идти?..»

Спросила, засмеялася,

Хлестнула, ведьма, мерина

И укатила вскачь…

«Куда?..» – переглянулися

Тут наши мужики,

Стоят, молчат, потупились…

Уж ночь давно сошла,

Зажглися звезды частые

В высоких небесах,

Всплыл месяц, тени черные

Дорогу перерезали

Ретивым ходокам.

Ой тени! тени черные!

Кого вы не нагоните?

Кого не перегоните?

Вас только, тени черные,

Нельзя поймать – обнять!

На лес, на путь-дороженьку

Глядел, молчал Пахом,

Глядел – умом раскидывал

И молвил наконец:

«Ну! леший шутку славную

Над нами подшутил!

Никак ведь мы без малого

Верст тридцать отошли!

Домой теперь ворочаться -

Устали – не дойдем,

Присядем, – делать нечего.

До солнца отдохнем!..»

Свалив беду на лешего,

Под лесом при дороженьке

Уселись мужики.

Зажгли костер, сложилися,

За водкой двое сбегали,

А прочие покудова

Стаканчик изготовили,

Бересты понадрав.

Приспела скоро водочка.

Приспела и закусочка -

Пируют мужички!

Косушки [Косушка – старинная мера жидкости, примерно 0,31 литра.] по три выпили,

Поели – и заспорили

Опять: кому жить весело,

Вольготно на Руси?

Роман кричит: помещику,

Демьян кричит: чиновнику,

Лука кричит: попу;

Купчине толстопузому, -

Кричат братаны Губины,

Иван и Митродор;

Пахом кричит: светлейшему

Вельможному боярину,

Министру государеву,

А Пров кричит: царю!

Забрало пуще прежнего

Задорных мужиков,

Ругательски ругаются,

Немудрено, что вцепятся

Друг другу в волоса…

Гляди – уж и вцепилися!

Роман тузит Пахомушку,

Демьян тузит Луку.

А два братана Губины

Утюжат Прова дюжего, -

И всяк свое кричит!

Проснулось эхо гулкое,

Пошло гулять-погуливать,

Пошло кричать-покрикивать,

Как будто подзадоривать

Упрямых мужиков.

Царю! – направо слышится,

Налево отзывается:

Попу! попу! попу!

Весь лес переполошился,

С летающими птицами,

Зверями быстроногими

И гадами ползущими, -

И стон, и рев, и гул!

Всех прежде зайка серенький

Из кустика соседнего

Вдруг выскочил, как встрепанный,

И наутек пошел!

За ним галчата малые

Вверху березы подняли

Противный, резкий писк.

А тут еще у пеночки

С испугу птенчик крохотный

Из гнездышка упал;

Щебечет, плачет пеночка,

Где птенчик? – не найдет!

Потом кукушка старая

Проснулась и надумала

Кому-то куковать;

Раз десять принималася,

Да всякий раз сбивалася

И начинала вновь…

Кукуй, кукуй, кукушечка!

Заколосится хлеб,

Подавишься ты колосом -

Не будешь куковать! [Кукушка перестает куковать, когда заколосится хлеб («подавившись колосом», говорит народ).]

Слетелися семь филинов,

Любуются побоищем

С семи больших дерев,

Хохочут, полуночники!

А их глазищи желтые

Горят, как воску ярого

Четырнадцать свечей!

И ворон, птица умная,

Приспел, сидит на дереве

У самого костра.

Сидит и черту молится,

Чтоб до смерти ухлопали

Которого-нибудь!

Корова с колокольчиком,

Что с вечера отбилася

От стада, чуть послышала

Пришла к костру, уставила

Глаза на мужиков,

Шальных речей послушала

И начала, сердечная,

Мычать, мычать, мычать!

Мычит корова глупая,

Пищат галчата малые.

Кричат ребята буйные,

А эхо вторит всем.

Ему одна заботушка -

Честных людей поддразнивать,

Пугать ребят и баб!

Никто его не видывал,

А слышать всякий слыхивал,

Без тела – а живет оно,

Без языка – кричит!

Сова – замоскворецкая

Княгиня – тут же мычется,

Летает над крестьянами,

Шарахаясь то о землю,

То о кусты крылом…

Сама лисица хитрая,

По любопытству бабьему,

Подкралась к мужикам,

Послушала, послушала

И прочь пошла, подумавши:

«И черт их не поймет!»

И вправду: сами спорщики

Едва ли знали, помнили -

О чем они шумят…

Намяв бока порядочно

Друг другу, образумились

Крестьяне наконец,

Из лужицы напилися,

Умылись, освежилися,

Сон начал их кренить…

Тем часом птенчик крохотный,

Помалу, по полсаженки,

Низком перелетаючи,

К костру подобрался.

Поймал его Пахомушка,

Поднес к огню, разглядывал

И молвил: «Пташка малая,

А ноготок востер!

Дыхну – с ладони скатишься,

Чихну – в огонь укатишься,

Щелкну – мертва покатишься,

А все ж ты, пташка малая,

Сильнее мужика!

Окрепнут скоро крылышки,

Тю-тю! куда ни вздумаешь,

Туда и полетишь!

Ой ты, пичуга малая!

Отдай свои нам крылышки,

Все царство облетим,

Посмотрим, поразведаем,

Поспросим – и дознаемся:

Кому живется счастливо,

Вольготно на Руси?»

«Не надо бы и крылышек,

Кабы нам только хлебушка

По полупуду в день, -

И так бы мы Русь-матушку

Ногами перемеряли!» -

Сказал угрюмый Пров.

«Да по ведру бы водочки», -

Прибавили охочие

До водки братья Губины,

Иван и Митродор.

«Да утром бы огурчиков

Соленых по десяточку», -

Шутили мужики.

«А в полдень бы по жбанчику

Холодного кваску».

«А вечером по чайничку

Горячего чайку…»

Пока они гуторили,

Вилась, кружилась пеночка

Над ними: все прослушала

И села у костра.

Чивикнула, подпрыгнула

Пахому говорит:

«Пусти на волю птенчика!

За птенчика за малого

Я выкуп дам большой».

– А что ты дашь? -

«Дам хлебушка

По полупуду в день,

Дам водки по ведерочку,

Поутру дам огурчиков,

А в полдень квасу кислого,

А вечером чайку!»

– А где, пичуга малая, -

Спросили братья Губины, -

Найдешь вина и хлебушка

Ты на семь мужиков? -

«Найти – найдете сами вы.

А я, пичуга малая,

Скажу вам, как найти».

– Скажи! -

«Идите по лесу,

Против столба тридцатого

Прямехонько версту:

Придете на поляночку,

Стоят на той поляночке

Две старые сосны,

Под этими под соснами

Закопана коробочка.

Добудьте вы ее, -

Коробка та волшебная:

В ней скатерть самобраная,

Когда ни пожелаете,

Накормит, напоит!

Тихонько только молвите:

«Эй! скатерть самобраная!

Попотчуй мужиков!» Раскрыв ладонь широкую,

Пахом птенца пустил.

Пустил – и птенчик крохотный,

Помалу, по полсаженки,

Низком перелетаючи,

Направился к дуплу.

За ним взвилася пеночка

И на лету прибавила:

«Смотрите, чур, одно!

Съестного сколько вынесет

Утроба – то и спрашивай,

А водки можно требовать

В день ровно по ведру.

Коли вы больше спросите,

И раз и два – исполнится

По вашему желанию,

А в третий быть беде!»

И улетела пеночка

С своим родимым птенчиком,

А мужики гуськом

К дороге потянулися

Искать столба тридцатого.

Нашли! – Молчком идут

Прямехонько, вернехонько

По лесу по дремучему,

Считают каждый шаг.

И как версту отмеряли,

Увидели поляночку -

Стоят на той поляночке

Две старые сосны…

Крестьяне покопалися,

Достали ту коробочку,

Открыли – и нашли

Ту скатерть самобраную!

Нашли и разом вскрикнули:

«Эй, скатерть самобраная!

Попотчуй мужиков!»

Глядь – скатерть развернулася,

Откудова ни взялися

Две дюжие руки,

Ведро вина поставили,

Горой наклали хлебушка

И спрятались опять.

«А что же нет огурчиков?»

«Что нет чайку горячего?»

«Что нет кваску холодного?»

Все появилось вдруг…

Крестьяне распоясались,

У скатерти уселися.

Пошел тут пир горой!

На радости целуются,

Друг дружке обещаются

Вперед не драться зря,

А с толком дело спорное

По разуму, по-божески,

На чести повести -

В домишки не ворочаться,

Не видеться ни с женами,

Ни с малыми ребятами,

Ни с стариками старыми,

Покуда делу спорному

Решенья не найдут,

Покуда не доведают

Как ни на есть доподлинно:

Кому живется счастливо,

Вольготно на Руси?

Зарок такой поставивши,

Под утро как убитые